Page 74 - Созвездие БелГУ_9_2024_А_

На обратном пути новоявленный боксёр, прикладывая платок
к разбитому носу, делился впечатлениями:
– Главна, он меня бьёт по голове, а я слышу, как там мозг
‘
болтается, понял, какая фигня?
– Хорошо, когда хоть что-то там болтается…
– Голова сильно болит? – с участием спрашивал Валентин.
– Гудит, – вздыхал Мотя.
– Придём – зрачки посмотрю.
Ночь накинула чёрное покрывало на город. В окнах многоэтажек
горел свет. Пронизывающий ветер гнал по скользким тротуарам
позёмку. То зелёным, то красным мигали светофоры. Холодно мерцали
на спящих деревьях гирлянды, возвещавшие приближение Нового года.
Почему-то я думал, что человек обязательно должен быть счастлив.
…Получили мы дипломы. И расстались как нельзя более
легкомысленно. И пошли каждый своею дорогой, друг о друге редко
вспоминая. Но кое-что о дальнейшей жизни Моти я узнал. Случайно.
Когда под утро в родной безмятежно спящий посёлок с вражеской
стороны прилетели снаряды, Мотя записался в добровольцы. Воевал
крепко. Из-под обстрела вытащил на могучих плечах троих раненых
товарищей. Рвались снаряды, свистели осколки. Мотя, проворно
мелькая между деревьями, ставшими после боёв похожими
на метёлки, затаскивал раненых в укреплённый блиндаж:
– Ничего, мужики, наша арта их заткнёт сейчас...
Вскоре воссияла на его могучей груди медаль «За отвагу».
В сияющей медали отражался весь мир.
Во время наступления под Артёмовском, кажется летом, Мотя чуть
приотстал от своих, – пулемётная очередь прижимала его к горячей
земле. Тепло русской многострадальной земли проникало в каждую
жилку солдата. Сердце отстукивало в висках. Дерево, из-за которого
бил из автомата Мотя, пулемёт неприятеля стегал свинцовым бичом.
Голая берёза в августе… Берёза вздрагивала, как живая. Неподалёку
огненный маховик сражения раскручивался с чудовищной силой.
Нацики с трёх сторон подбирались к Матрёшину. Когда коричневый
поток отступил, оставляя истерзанные пулями, осколками тела
с жёлтыми, синими лентами, братья по оружию поспешили
к берёзе. Пустые автоматные рожки, расстёгнутый кармашек с «той
самой гранатой» – троих утащил за собой в мир загробных теней.
Матрёшин взглядом голубых глаз устремился куда-то ввысь, по-
СОЗВЕЗДИЕ БелГУ детски наивно глядел он, быть может, в то время, когда десять лет
назад мы шли по зимнему городу, и в ожидании праздника мерцали
на деревьях гирлянды. Молодой солдат, не раз видевший смерть,
словно не веря в произошедшее, закричал:
По волнам прозы – Колян, Мо-отю-ю убило, Мо-о-отю-ю!
И, странное дело, во сне мне привиделось, как боевые
товарищи проводили Ярослава Матрёшина в последний путь
72 троекратным выстрелом из автоматов.